Недавно мир отметил годовщину дня рождения писателя Николая Носова – автора знаменитой трилогии о Незнайке, рассказов о фантазерах и Мишкиной каше, и еще множества не менее замечательных детских книг.  Человека, придумавшего Знайку, чьё имя носит этот сайт.

Создатель Знайки и Незнайки родился 23 ноября 1908 года в поселке Ирпень под Киевом, и с детства отличался крайней разносторонностью своих увлечений. Он, подобно Незнайке, то хотел стать музыкантом, то заняться техникой. В итоге Носов выучился на режиссера-постановщика, перебрался в Москву и, в конце концов, обрел славу детского писателя.
В 1952 г. он получает Госпремию СССР за повесть «Витя Малеев в школе и дома». А в 1957 г. по опросу, проводимому международным журналом «ЮНЕСКО», Носов неожиданно попал в первую тройку наиболее переводимых за рубежом русских писателей (после Горького и Пушкина). Вторую премию – имени Крупской – писатель получит позже (в 1970 г.), и это будет премия за прославившего его Незнайку.

История создания трилогии о Незнайке чрезвычайно бедна фактами. Истоки ее лежат в дореволюционных сказках А.Хвольсон о маленьких лесных человечках, хорошо известных поколению Носова. Именно в этих незатейливых познавательных историях об эльфах, путешествующих по миру, мы впервые встречаем персонажа по имени Незнайка. Однако от него носовскому герою досталось лишь имя, а вот характером советский Незнайка сильно напоминает другого героя Хвольсон – хвастуна, вруна и франта Мурзилку. Только если у Носова Незнайка «носил яркую голубую шляпу, желтые, канареечные, брюки и оранжевую рубашку с зеленым галстуком», то Мурзилка был щеголем своей эпохи – «носил длинное пальто или фрак, высокую черную шляпу, сапоги с узкими носками, тросточку и стеклышко в глазу». В результате все окончательно запуталось – Незнайка стал похож на Мурзилку, а Мурзилка с течением времени превратился в положительного героя детского журнала, сохранив от первоисточника только имя.

Наверное, мало кто знает, что истории о коротышках Цветочного города впервые начали печататься в украинском детском журнале «Барвинок» в 1953 году, после знакомства Носова с редактором Богданом Чалым.

«Успели выпустить несколько номеров, как умер Сталин. Я помню, на обложке журнала был напечатан траурный портрет вождя. Удивительно, но уже в следующем номере появились главы веселой сказки про Незнайку. В 54-м роман вышел отдельной книжкой с иллюстрациями замечательного художника Алексея Лаптева».
(Игорь Носов, внук писателя)

В итоге носовский цикл о коротышках составили две повести («Приключения Незнайки и его друзей» 1954 г., «Незнайка в Солнечном городе» 1958 г.), один роман («Незнайка на Луне», 1964 г.) и примыкающая к ним короткая сказка про Винтика, Шпунтика и пылесос (в ней Незнайка – второстепенный герой, прославившийся лишь знаменитой фразой о том, что «зачем перед сном раздеваться, если утром снова одеваться»).

Создается ощущение, что, начиная сочинять истории о Незнайке, автор и сам не подозревал, во что разовьются коротенькие остроумные рассказы про недалекого и любопытного малыша, пытающегося «с налету» освоить самые разнообразные профессии. Автор отмечал, что многие черты своего героя он списал, наблюдая за своим маленьким сыном – Петей. Но сдается мне, что из-под личины Незнайки лукаво выглядывал и сам Николай Носов, любивший носить широкополые шляпы, всегда охочий до любых начинаний и склонный к фантазированию.

– «Так ты из-за рифмы будешь на меня всякую неправду сочинять? – вскипел Знайка.
– Конечно, – ответил Незнайка. – Зачем же мне сочинять правду? Правду и сочинять нечего, она и так есть».

Проще с обществом коротышек – эдакой детской проекцией взрослого общества. Жители Цветочного города, по сути дела, – либо персонифицированные профессии (ученый Знайка, доктор Пилюлькин, поэт Цветик), либо определенные черты характера во плоти (Ворчун, Торопыжка, гедонист Пончик).

Незнайка же, по определению, – tabula rasa, чистый лист, пустая руна, карта «Дурак» из Большого Аркана Таро. Здесь – точка отсчета, потенциал, начало приключений. Для приключений Незнайка «экипирован» полностью: он не отягощен излишними познаниями и стереотипами и при этом наделен чрезмерным любопытством, страстью к авантюрам и живым воображением. Он в меру практичен, сообразителен и агрессивен. Хвастливость, грубость и лживость невозможно назвать пороками, эти недостатки у него поверхностны, как у ребенка. Образ Совести, мучающий Незнайку по ночам, появляется лишь в тот момент, когда он превышает меру невинной шалости: превращает с помощью волшебной палочки коротышку в осла.

Самое забавное, что необразованность Незнайки часто означает и незаангажированность. Если вдуматься, то он – гораздо более интересный поэт, чем «профессионал» Цветик. Ребенка, разумеется, больше смешат поэтические опыты Незнайки вроде
«Торопыжка был голодный.
Проглотил утюг холодный».

А вот взрослого больше позабавят стихи Цветика:
«Огромный шар, надутый паром,
Поднялся в воздух он недаром.
Наш коротышка хоть не птица,
Летать он все-таки годится.
И все доступно уж, эхма!
Теперь для нашего ума!».

Проявил себя Незнайка и как превосходный карикатурист в стиле Ван Гога, и как изобретатель какофонической музыки («Хорошо играю – громко!»). Подобный полет фантазии всегда импонировал мне в детстве посреди скучного официоза соцреализма. Конечно, Носов ценил профессионализм, но эксперименты Незнайки были высмеяны с такой теплотой, что возникало подозрение: не самого ли себя высмеивал автор? Может, поэтому «воспитательный» акцент сказок о Незнайке так ненавязчив, что писатель как бы сам ставит себя на место героев, участвует в процессе, как говорится, изнутри.

Сказочная литература вообще любит всяческих оболтусов, вроде непослушного Буратино, развязного Карлсона, эгоистичного Питер Пэна или двоечника Баранкина. Суровые отличники и положительные пай-мальчики не оставляют в литературе столь яркого следа. Единственный популярный сказочный персонаж, отличающийся «правильностью» – Алиса из дилогии Кэрролла. Но ее рассудительность и серьезность просто необходима на «безумном» фоне остальных героев фантасмагории.

Доходчивый и меткий юмор позволяет Носову иронизировать даже над своими коллегами по ремеслу (будь-то поэтессы или писатели), а иногда и над целыми тенденциями.

« – Я прочитаю вам свое недавнее стихотворение про комара. Слушайте:
Я поймала комара.
Та-ра, та-ра, та-ра-ра!
Комаришку я люблю,
Тру-лю-люшки, тру-лю-лю!
Но комарик загрустил.
Жалко комаришку.
Нет, поймаю я себе
Лучше муравьишку.
Муравьишка тоже грустен,
Тоже любит погулять.…
Хватит с ними мне возиться
Надо книжку почитать…
– А вот еще послушайте, – сказала поэтесса и прочитала стихи, в которых говорилось уже не о комаре, а о стрекозе, и которые кончались уже не словами о том, что «надо книжку почитать», а о том, что «надо платье зашивать».

« – Скажите, пожалуйста, а какую книгу вы написали?
– Я не написал еще ни одной книги, – признался Смекайло. – Писателем быть очень трудно. Прежде чем стать писателем, мне, как видите, пришлось кое-чем обзавестись, а это не так просто. Сначала мне пришлось ждать, когда будет готов портативный стол. Это растянулось на долгие годы».

Займись этой сказкой наши «заумные» критики (разыскавшие «латентную сексуальность» даже в «Винни-Пухе»), то путешествие в Зеленый город вполне могло бы трактоваться как вылазка в настоящий центр феминизма, хотя здесь имеет место доведенная до абсурда психологическая проблема в отношениях мальчиков и девочек доподросткового возраста.

« – Малыши воображают, что только они одни храбрые, но малышки ничуть не трусливее их. Видите, на какую высоту забрались, – сказала Снежинка.
– Зато малыши на воздушных шарах летают, на автомобилях ездят, – ответил Незнайка.
– Подумаешь! – сказала Снежинка. – У нас тоже многие малышки могут на автомобиле ездить.
– Разве у вас автомобиль есть?
– Есть. Только он испортился».

Незнайка по праву стал одним из самых известных, удачных и главное – оригинальных – героев советской сказочной литературы. И книги про него до сих с неизменным удовольствием могут читать, как дети, так и взрослые.

– Меня сегодня еще никакая муха не кусала, – ответил Незнайка. – А скучный я оттого, что мне скучно.
– Вот так объяснил! – засмеялась Кнопочка. – Скучный, потому что скучно. Ты постарайся объяснить потолковее.
– Ну, понимаешь, – сказал Незнайка, разводя руками, – у нас в городе все как-то не так, как надо. Нет никаких, понимаешь, чудес, ничего нет волшебного…».
(Н. Носов «Незнайка в Солнечном городе»)

Говоря об идеологичности сказок про Незнайку, надо отметить что открыто она проявилась лишь во второй книге – о путешествии в Солнечный город. Помню, как я поразился, когда спустя десяток лет впервые заметил, что название города неприкрыто перекликается с «Городом Солнца» – коммунистической утопией итальянского философа XVII в. Томмазо Кампанеллы. В утопии воссоздан чудесный проект города будущего, где нет частной собственности и царит всеобщее изобилие. Установки Хрущева на построение коммунизма за 20 лет как нельзя лучше передавали настроение той поры, когда писался «Незнайка в Солнечном городе».

Конечно, чтобы попасть в столь удивительное место, необходим своеобразный «портал». Мечтатель Незнайка, не привыкший к упорному последовательному достижению цели, получает такой «портал» из рук чародея в виде волшебной палочки. И вот наш разгильдяй в компании романтической Кнопочки и маргинала-стоика Пачкули Пестренького врываются сумасшедшим вихрем в безмятежный город счастья, подвергая эту утопию настоящим испытаниям на прочность.

В этой книге мы узнаем основы социального устройства двух городов коротышек. Например, выясняется, что в Цветочном городе общество напоминает первобытный коммунизм и экономика основывается на натуральном обмене. В Солнечном же городе мы видим уже развитый коммунизм со свободным распределением благ, любуемся техническими чудесами, а также знакомимся с удивительно деликатной милицией.

« – …У вас просто: иди в столовую и ешь, чего душа пожелает, а у нас поработай сначала, а потом уж ешь.
– Но и мы ведь работаем, – возразила Ниточка. – Одни работают на полях, огородах, другие делают разные вещи на фабриках, а потом каждый берет в магазине, что ему надо.
– Так ведь вам помогают машины работать, – ответил Незнайка, – а у нас машин нет. И магазинов у нас нет. Вы живете все сообща, а у нас каждый домишко – сам по себе. Из-за этого получается большая путаница. В нашем доме, например, есть два механика, но ни одного портного. В другом каком-нибудь доме живут только портные, и ни одного механика. Если вам нужны, к примеру сказать, брюки, вы идете к портному, но портной не даст вам брюк даром, так как если начнет давать всем брюки даром.…».

«– …Сколько лет работаю в милиции, и ни разу не было случая, чтоб прохожие водой обливались. Думаю, ему надо прочитать коротенькую нотацию и отпустить поскорей домой, а то как бы он на нас не обиделся…
– Я тоже ужасно боюсь, что он может обидеться. Отпусти его, пожалуйста, Свистулькин. Внуши ему как-нибудь поделикатней, что обливаться водой нехорошо, и попроси вежливенько извинения за то, что мы задержали его...
– Хорошо, – согласился Свистулькин.
– Да приведи его, кстати, сюда, я тоже попрошу извинения за то, что разговаривал с ним слишком строго».

Положение о научно-техническом прогрессе как неизменном условии построения коммунизма, а также увлечение самого Носова наукой и техникой приводят к тому, что «Солнечный город» оказывается пугающе перегружен описаниями всяческих механизмов. Повесть стала несколько громоздкой, хотя, возможно, это лишь мнение взрослого, потерявшего детский интерес к различного рода изобретательству. Хотя почему же детский? Многие «изобретения» из сказки Носова постепенно воплощаются в жизнь (теленаблюдение за уличным движением, винт мясорубки вместо колес и даже газировка как топливо для машины).

Итак, в Солнечном городе трудятся преимущественно машины и небольшой обслуживающий их персонал. Остальное население занято либо развлечениями, либо свободным творчеством. Однако взгляд писателя на утопию не столь утопичен, как кажется вначале. Достаточно было Незнайке по недоразумению превратить трех ослов из зоопарка в людей, чтобы покой Города Солнца оказался нарушен.

«Им всем троим по-прежнему казалось странным, что они ходят не на четырех ногах, а на двух. Их все время одолевало желание опуститься на четвереньки и закричать по-ослиному, но какая-то внутренняя сила удерживала их от этого. В результате неудовлетворенного желания их начинала грызть тоска, белый свет становился не мил, и все время словно сосало под ложечкой, а от этого хотелось выкинуть какую-нибудь скверную шутку, чтобы и у других на душе сделалось так же нехорошо, как у них».

Три асоциальных хулиганских элемента действуют подобно детонатору. Они неисправимы по сути. И как и других «аномалий», их не может быть много. Но под их влиянием оказывается все больше и больше вполне нормальных и достаточно «коммунистических» коротышек (получивших прозвище «ветрогонов»). И оказалось, что город, отвыкший от опасностей (кроме разве что скоростной езды на машинах), совершенно не имеет иммунитета против случайного «вируса».

Мир и покой возвращается в утопию так же, как и нарушился: по мановению волшебства. В счастливом, по сути, конце звучат грустные нотки. Путешествие в будущее завершилось, волшебная палочка потеряла свою силу, надежда на быстрый «чудесный» безболезненный скачок «из общества необходимости в общество свободы» невозможен. Даже в сказке.

Когда Носов отвечал в январе 1955 г. на анкету «Литературной газеты», он так охарактеризовал свою новую книгу о Незнайке: «Научно-фантастическая повесть о последних достижениях и перспективах развития советской науки в области ракетоплавания и телемеханики». Шутил, конечно, Николай Николаевич, но, как известно, в каждой шутке лишь доля шутки.

«Я знаю, что в откровенной беседе космонавт Леонов рассказывал деду, что если бы он прочитал его «Незнайку на Луне», то не сделал бы одной ошибки. Космонавт вышел в космос с кинокамерой, а крышку с объектива снять в космическом корабле забыл. Открыв колпачок, он бросил его в космос. От реактивного движения тот начал вращаться, шланги, соединяющие космонавта с кораблем, запутались, и Леонов чуть навсегда не остался в космосе».
(И. Носов, внук писателя)

Идея полета человека на Луну тогда была одной из самых животрепещущих. И все-таки книга вышла не совсем об этом.

«Незнайка на Луне» был впервые напечатан в 1965 г., а спустя 4 года на спутник Земли действительно ступила нога человека. Но не героя «советского ракетоплавания», а американского астронавта. Капиталистический мир сумел опередить в этом плане Советский Союз. Символично, что и Незнайка с Пончиком, по недоразумению попавшие на Луну, встретили там вполне сформированное буржуазное общество. Со всеми вытекающими отсюда последствиями…

Казалось бы, что может быть несуразнее очередной «Аэлиты» на детский манер? Но книга Носова, несмотря на четкую идеологическую направленность и ясный сюжет, настолько блестяще справилась с социальной задачей, что может быть смело названа «курсом занимательной капиталистической политэкономии для советского ребенка». Именно из «Незнайки на Луне» многие советские дети (а может и не только дети) впервые узнали, что такое акции, монополизация экономики, штрейкбрехеры, биржа, да мало ли что еще! Даже карикатурно утрированные образы богачей смотрятся в сказочной обстановке весьма органично. Подано это было настолько внятно, убедительно и интересно, что, читай некоторые наши сограждане эту сказку внимательнее, вряд ли бы им пришло в голову иметь дело с Мавроди и Ко, и прочими буржуазными аферистами.

Вот несколько конкретных примеров:

Акционерные общества:
«Мы не хотим также сказать, что, приобретая акции, коротышки ничего не приобретают, так как, покупая акции, они получают надежду на улучшение своего благосостояния. А надежда, как известно, тоже чего-нибудь да стоит. Даром, как говорится, и болячка не сядет. За все надо платить денежки, а, заплатив, можно и помечтать».

Реклама:
«Таковы уж нравы у лунных жителей! Лунный коротышка ни за что не станет есть конфеты, коврижки, хлеб, колбасу или мороженое той фабрики, которая не печатает объявлений в газетах, и не пойдет лечиться к врачу, который не придумал какой-нибудь головоломной рекламы для привлечения больных. Обычно лунатик покупает лишь те вещи, про которые читал в газете, если же он увидит где-нибудь на стене ловко составленное рекламное объявление, то может купить даже ту вещь, которая ему не нужна вовсе».

Монополизация экономики:
« – Наилучший выход из создавшегося положения – это начать продавать соль еще дешевле. Владельцы мелких заводов вынуждены будут продавать соль по слишком низкой цене, их заводишки начнут работать в убыток, и им придется закрыть их. А вот тогда-то мы снова повысим цену на соль, и никто не станет мешать нам наживать капиталы».

Законность:
« – А кто такие эти полицейские? – спросила Селедочка.
– Бандиты! – с раздражением сказал Колосок.
– Честное слово, бандиты! По-настоящему, обязанность полицейских – защищать население от грабителей, в действительности же они защищают лишь богачей. А богачи-то и есть самые настоящие грабители. Только грабят они нас, прикрываясь законами, которые сами придумывают. А какая, скажите, разница, по закону меня ограбят или не по закону? Да мне все равно!».

Черный пиар:
« – А что. Общество гигантских растений может лопнуть? – насторожился Гризль (редактор газеты – С. К.) и пошевелил своим носом, как бы к чему-то принюхиваясь.
– Должно лопнуть, – ответил Крабс, делая ударение на слове «должно».
– Должно?… Ах, должно! – заулыбался Гризль, и его верхние зубы снова впились в подбородок. – Ну, оно и лопнет, если должно, смею уверить вас! Ха-ха!…».

Массовая культура:
« – …Первое время тебя там будут и кормить, и поить, и угощать чем захочешь, и ничего делать не надо будет. Знай себе ешь да пей, веселись да спи, да гуляй сколько влезет. От такого дурацкого времяпрепровождения коротышка на острове постепенно глупеет, дичает, потом начинает обрастать шерстью и в конце концов превращается в барана или в овцу». (Кстати, образ бездельников, превращающихся в баранов, Носов позаимствовал из сказки К. Коллоди «Приключение Пиноккио» – С.К.).

Безусловно, прилетевшие коротышки-коммунисты во главе с ученым Знайкой не могли не вступить в борьбу с лунными эксплуататорами. Дальше все развивается в лучших традициях эпохи «холодной войны». У земных коротышек в век НТР осознание правоты подкреплено оригинальным «орудием возмездия» прибором невесомости, против которого бессильны ружья. Экономическая проблема решается с помощью разведения на Луне гигантских растений, семена которых «миссионеры» завозят с Земли.

Кстати, образ Знайки интересен тем, что он совмещает в одном лице глубокого ученого и авторитарного руководителя. В советское время такое случалось нередко, достаточно вспомнить полномочия, которыми был наделен Генеральный конструктор С. П. Королев. Знайка – не только изобретатель. Он еще аккумулирует для выполнения грандиозных задач (освоение космоса, изменение государственного строя целых планет и т.д.) трудовые ресурсы городов, управляет сложными производственными процессами, подчиняет (пройдя через жесткую полемику) своей воле научный интеллект общества и направляет его в русло выполнения поставленных им же задач. В случае необходимости Знайка демонстрирует настоящую жесткость и даже грубость, однако, как и ко всем остальным героям, Носов относится к нему с мягким юмором.
Кстати, Носов не зря показал, что для сохранения в коммунистическом (да и любом другом) «обществе изобилия» равновесия, необходимо ставить перед людьми целевые «сверхзадачи», чтобы общество не потеряло своей активной силы. Иначе, отупевшие от безделья коротышки начнут заниматься бессмысленным накоплением (подобно Пончику, который скупал костюмы), либо поиском новых (не всегда безобидных) развлечений (подобно «ветрогонам» Солнечного города).

«Незнайка на Луне» – этот приключенческий политический памфлет – наверное, один из самых удачных в советской литературе. Удачен он именно потому, что при наличии всех черт, необходимых памфлету, читатель ни на минуту не воспринимает его простой «агиткой». Выручает иносказательность (сказка – это все-таки сказка) и талантливая ирония (которая применима ко всем персонажам без исключения).

Удивительно и то, что книга не устаревает, наоборот – приобретает остроту в нашей нынешней жизни, временами до боли напоминающей эпизоды из «Луны». Большинство из нас оказались как бы на новой планете: и доверчивые олухи-аутсайдеры вроде Незнайки, и неудачливые эгоисты-бизнесмены вроде Пончика. Кого подкупают Скуперфильдовскими сосисками, кого гоняют по звону колокола от столовой к карусели, от карусели – к кинотеатру. А наши новоявленные хозяева жизни действуют точно по методу Спрутса и Жулио: « – У вас, голубчик, в этой комнате слишком много скопилось дряни… Однако убирать здесь не стоит. Мы попросту перейдем в другую комнату, а когда насвиним там, перейдем в третью, потом в четвертую, и так, пока не загадим весь дом, а там видно будет». Только вряд ли нас прилетит спасать пароход на крыльях невесомости.

Удивительно и то, что книга не устаревает, наоборот – приобретает остроту в нашей нынешней жизни, временами до боли напоминающей эпизоды из «Луны». Большинство из нас оказались как бы на новой планете: и доверчивые олухи-аутсайдеры вроде Незнайки, и неудачливые эгоисты-бизнесмены вроде Пончика. Кого подкупают Скуперфильдовскими сосисками, кого гоняют по звону колокола от столовой к карусели, от карусели – к кинотеатру. А наши новоявленные хозяева жизни действуют точно по методу Спрутса и Жулио: « – У вас, голубчик, в этой комнате слишком много скопилось дряни… Однако убирать здесь не стоит. Мы попросту перейдем в другую комнату, а когда насвиним там, перейдем в третью, потом в четвертую, и так, пока не загадим весь дом, а там видно будет». Только вряд ли нас прилетит спасать пароход на крыльях невесомости. Подниматься над этим безобразием придется самим.

Автор:  Сергей Курий